На этом рубеже, как отмечал Высоцкий, "легли и Байрон, и Рэмбо", "и Маяковский лег виском на дуло". Да и не только они. И Пушкин, и Моцарт, и многие другие поэты, художники, композиторы ушли из жизни в 37 лет. Одним из них был и Роберт Бёрнс. Его первый сборник, озаглавленный "Стихи главным образом на шотландском диалекте", вышел всего за десять лет до кончины автора и имел огромный успех. Несмотря на бедность, Бёрнс упорно отказывался брать деньги за свои стихи и песни, которые ныне переведены на множество языков, включая русский. У нас Бёрнса знают в основном по переводам Маршака, однако Маршак, в духе своего времени, сильно "революционизировал" Бёрнса, за что и заслужил грубоватую эпиграмму Сергея Васильева: "При всем при том, при всем при том, при всем при том, при этом, Маршак остался Маршаком, а Роберт Бёрнс — поэтом".

Его стилю подражали, во многих домах висели портреты человека c мужественным лицом. Казалось бы, у его произведений была счастливая судьба в СССР, начиная с первых переводов, появившихся еще в 30-е годы. Сражавшийся с фашистами еще в Испании, с первыми танками вошедший в освобожденный Париж, он должен был быть особо близок. Но как раз роману об испанских событиях "По ком звонит колокол" (1940) пришлось ждать своей публикации 28 лет. Непосредственные участники тех событий увидели в нем искажение подлинной картины войны, и потому судьба прототипа одного из героев романа советского журналиста Михаила Кольцова, объявленного "врагом народа", была лишь одной из видимых причин его запрета. Запрета весьма своеобразного, так как перевод был выполнен и в рукописном виде ходил по рукам, став позже и одним из первых самиздатовских произведений. Но и после смерти Иосифа Сталина планировавшуюся публикацию романа не удалось осуществить ни в 1954, ни в 1959 годах. Первым после войны с большим трудом был опубликован в издательстве "Детская литература "Старик и море". Против романа продолжали возражать жившие в СССР руководители испанской компартии. В 1965 году было выполнено в некоем роде уникальное закрытое издание романа, все экземпляры которого были пронумерованы, хранились в сейфе и выдавались только лицам с допуском. Сорвалось еще несколько журнальных публикаций, прежде чем в 1968 году роман наконец-то был подписан в печать.